Corwine "Ten Strings to Styx" Intman 3589

1 Marrakesh market
2 Imago
3 Garb age
4 Train to Prague
5 Atlas shrugged
6 Immigrant song
7 Cavernous rock
8 Engenium
9 What a funk?

Автор музыки: Сергей Герстнер, кроме 8 - Дмитрий Ропотов, Сергей Герстнер.

В записи принимали участие:
Сергей Герстнер — гитары, гитарные синтезаторы;
Дмитрий Ропотов — бас;
Дмитрий Колесниченко — ударные;
Константин Чеснаков — духовые, клавиши.

Запись на студиях: Live Line (https://vk.com/livelinestudio); BATstudio (https://vk.com/batproduction) в 2020-2021 г.

Звукорежиссёр - Макс Северный https://vk.com/northern_rocker.

1. Marrakesh market
     Солнце жгло мое тело, не переставая. Еще час назад я снял с себя футболку и замотал ей голову, иначе было просто невозможно дышать. Голова болела, в горле першило, глаза слезились. Просто замечательно, все, как я люблю.
     К счастью, я уже вошел в город, избавившись при помощи пары старых трюков от слишком пристального внимания стражи на воротах. Это был не самый развитый мир, и деньги делали людей счастливее. Вскоре, пройдя самые дальние окраины, я вышел к чему-то, напоминавшему пресловутое Броуновское движение. Это был знаменитый рынок Марракеша, как его называли местные. Тут в одном закутке продавали навоз, в другом - своих дочерей, рубили руки, свершали сделки века и просто распивали огромное количество прохладительных напитков. Центральный рынок, двумя словами.
     Спустя час я смог основательно прибарахлиться. Торгуясь до хрипоты, заламывая руки и суля кары небесные нерадивым продавцам, я сумел-таки произвести на них впечатление – мне начали улыбаться если не как другу, то, как минимум, как уважаемому врагу. Замотавшись в светлое тряпье, я немного поработал над рюкзаком, чтобы и он не сильно выделялся. Потом пришлось приступить к поиску места для ночлега. Все мои купюры уже давно стали монетами, и судя по их количеству и блеску в глазах продавцов, когда я доставал очередной кругляшок, они весьма ценились, поэтому я не сомневался, что куда-нибудь меня точно пустят переночевать. Жадность имеет определенную тенденцию перебарывать здравый смысл, знаете ли.
     Мне нужно было на какое-то время немного схорониться за плинтусом мироздания и тихонько перекантоваться, пока рябь пространственно-временного континуума, взбудораженного моими наглыми трюками, не поутихнет. До скорого.
2. Imago
     Не буду утомлять подробностями всех переходов, но могу сказать, что это было непросто. Я сильно прибавил в скорости и качестве перемещения, да и сил это стало отнимать значительно меньше, поэтому склонен считать, что я в определенной степени повзрослел. Раза с двадцатого удалось найти симпатичный мир, который меня принял таким, какой я есть, не затребовав слишком много денег за эту услугу. Мне удалось даже наладить какой-то быт, и если бы кто-то назвал это место «домом», то он не сильно бы соврал. После бурного начала все как-то начало устаканиваться, и не могу сказать, что я сильно возражал.
     Однажды утром я внезапно испытал чувство налаживающегося контакта с чьей-то волей. Не злой, а, скорее, любопытствующей. Я подавил в себе искушение испортить попытку связаться со мной, и мысленно пошел навстречу.
- Что, уже не бежишь? – задал вопрос знакомый голос нарочито отстраненно.
- Неа, неинтересно, - поддержал его игру я, - еще конструктивные вопросы?
- Ты боишься?
- Чего, например?
- Возвращения. Мы посовещались, и решили, что тебе лучше будет отправиться домой. На тебя никто не держит зла.
- Ага, а, мой братец уже и позабыл, как проверял силу тяготения?
- Нет, он был изрядно помят, и почти месяц провел в постели, смотря на всех волком, но уже успел остыть. Второй брат был изгнан и путь назад навсегда закрыт для него.
- Кто-то на протяжении года регулярно пытался залезть ко мне в голову и сотворить всякие непотребства. Предпочитаю испытывать любовь к членам моей семьи на расстоянии.
- Думаю, что твой брат перестал этим заниматься. Там, где он сейчас, ему не до таких фокусов.
Хм, это было похоже на правду или, хотя бы, на ее часть. Впрочем, я не собирался так легко сдаваться.
- Я повзрослел и сам в состоянии о себе позаботиться, думаю, что пока поживу здесь.
- Повзрослеешь ты только тогда, когда пройдешь через вместилище боли и скорби, познаешь горечь утраты и вынесешь что-то для себя новое, лишь в этом случае ты сможешь назвать себя взрослым и почувствовать силу. Перемещения туда-сюда – удел балаганных фокусников. Теперь я точно вижу, что ты пока не готов вернуться. Возвращайся к своей сиюбытности, - ощущение разговора мгновенно пропало.
Да, все чудесатее и чудесатее.
3. Garb age
     Это была очередная гонка в моей жизни. Скорее, погоня, а не бегство, потому что мне было однозначно сказано, что ищущие моей крови сейчас не в состоянии до меня добраться. Я так и не понял, были ли слова насчет пробежки по вместилищу чего-то там, боли и утраты, кажется, приправленных скорбью и несварением, буквальным руководством к действию или же метафорой, призывающей к уничижительному самокопанию, рефлексированию и продавливанию кушетки у психотерапевта в поисках былых лишений. Попробуем сначала самые банальные способы достижения крайней эмоциональной нестабильности, близкой к нервному срыву.
***
     Вход в государственную поликлинику пережил не одну войну, причем последняя была явно атомной. Начало моих страданий положил первый же человек в белом халате, которого я увидел – женщина со свирепой улыбкой неудовлетворенной тигрицы заставила обратиться в регистратуру и завести медицинскую карточку. Потом я сдавал всевозможные анализы и проходил различные осмотры, о подробностях которых я лучше умолчу. Было больно и стыдно. Весьма скорбно взирал я на результаты работы эскулапов, раскиданные синими пятнами по моему телу, но взрослее я себя не ощутил. Явный промах. Немного прихрамывая, я нагло ушел через вход и был таков.
***
     Оператор лениво читал газету, не обращая внимания на гневное бормотание, исходившее из скопившейся перед ним очереди. Даже муха, ползущая по стене, и та имела больший авторитет, чем клиент почты для любого ее сотрудника. Женщина в форме перевернула страницу и со сложной смесью восторга и непосильных умственных усилий на лице уставилась на кроссворд, который, судя по длине слов, составляли специально для государственных служащих.
- Лошадью ходи! - не выдержал я, вспоминая какой-то беспроигрышный вариант из старой игры.
- Не хамите, молодой человек. Давайте вашу посылочку, будем оформлять.
     Я покорно протянул ей в руки коробку…
***
4. Train to Prague
     Уже не перечесть, сколько раз я пользовался поездами. Порой мне кажется, что я существую для того, чтобы ездить на поездах. Иногда меня везут здоровенные, пышущие жаром монстры на угле и мазуте, в которых можно курить и законно выпивать, иногда – сверхтехнологичные машины, в которых я боюсь зайти в туалет, не меняется лишь суть – вагоны и большое количество пассажиров в них. Будучи частичкой социума, пусть даже и созданного искусственно и случайно, перемещаясь в пространстве вместе с такими же людьми, как и ты сам, ты чувствуешь себя более расслабленно. Это определенно умиротворяет и придает сил на данном жизненном отрезке.
     В этот раз все пошло не так. В рюкзаке у меня был череп одного из умерших несколько сотен лет назад по местному летоисчислению воинов, плюс я отлил в туалете и не заплатил пять крон, вызвав бурю негодования у женщины, следившей за тем, чтобы все облегчались за деньги, поэтому я чувствовал себя несколько некомфортно. Когда эта дама явно по мою душу зашла в комнату для мальчиков, я нахально повернулся к ней, вогнав ее в краску и спросил что-то вроде «Как дела?». Не дождавшись ответа, я ретировался из сортира со всей возможной скоростью, а ширинку соизволил застегнуть лишь на улице, поймав на себе при этом пару шокированных взглядов. Не умели тут развлекаться, чего скрывать.
     С черепом все было сложнее. У меня были насчет него далеко идущие планы, поскольку, как мне было предречено, мое взросление должно было пройти с использованием предмета, хранящегося в скопище боли и утраты (или как там мне было сказано?), которым по моему шикарному логическому рассуждению являлся оссуарий.          Развивая эту мысль дальше, я сделал достаточно прозаичное умозаключение – нужно было спереть череп, ну а дальше бурная фантазия и случай подскажут, что нужно делать.
     В поезде было жарко, я снял с себя куртку и сел, вцепившись в рюкзак. Каким-то нереальным усилием воли я заставил себя закинуть его вместе со всем содержимым на полку для багажа и уставиться с праздным видом в окно. Это ж вам не шоколадки в магазине тырить, тут нужно уметь лицо сохранять.
     Поезд сорвался с места и понесся к своему пункту назначения. По пути я немного попытался поиграть с ландшафтом, но ни к чему путному, кроме незапланированной остановки это не привело – машинист чуть ли не на полном ходу покинул поезд, будучи уверенным в собственном помешательстве и напрочь отказался возвращаться на свое место. Он явно заметил мои фокусы и они напугали его до чертиков. А я всего-то хотел немного сократить дорогу. Сократил, ага.
***
5. Atlas shrugged
     Понятное дело, я снял себе кое-какую берлогу. Месяца два мне не приходило даже мысли высунуть нос дальше забегаловки за углом, славящейся по всей округе пивом и выдающимися образцами изобразительного настенного искусства в туалетной комнате. Мясо, сдобренное миллионами тонн горчицы и квашеной капусты, питало мое тело, а надежды и фантазии – душу. Все стены комнаты были украшены рисунками, которые могли распахнуть дверь через пространство, стоило к ним только поднести руку. Мои силы определенно росли, и я чувствовал, что чем чаще я начну их в перспективе использовать, тем быстрее буду учиться.
     Череп все это время ехидно взирал на меня и не делал ни малейшей попытки помочь. Самовлюбенный ублюдок. Я пару раз советовал ему сходить куда подальше, но он пропускал все слова мимо ушей с завидным постоянством.
Одним прекрасным утром мне показалось, что пришла пора покидать этот замечательный город, уже порядком утомивший меня своими архитектурными шедеврами и однообразной кухней. Я высосал все силы места без остатка, и нужно было двигаться дальше, чтобы развиваться. Надев рюкзак с вещами, я просто шагнул в стену. Реальность услужливо разошлась в этом месте и вообще вела себя сначала крайне податливо, заставив меня немного выдохнуть и расслабиться. Зря, конечно, я это сделал; работая с такой штукой, как пространственно-временной континуум, нельзя давать себе передышки.
     Темно…страх…почти нет воздуха…это явно не то место, в которое я хотел попасть. Секундная ошибка грозила превратиться в катастрофу, если я не начну соображать быстрее. Чертов дурак. Меня окружала тьма настолько густая, что ее можно было потрогать. Подсветив себе немного зажигалкой, я понял, что стою в каком-то очень старом тоннеле, по которому я, влекомый инстинктом, решил пойти наверх. В любой незнакомой ситуации всегда поднимайся.
     Каждый шаг отдалял меня от опасности, вернее, мне хотелось так думать, но ощущение чего-то зловещего не отпускало. Однозначно можно было сказать, что я сглупил, когда без всякой подготовки решил совершить переход. Техника безопасности, мать ее. Самое обидное, что я чувствовал сейчас абсолютную неготовность осмысленно свалить из этой норы, а делать шаг наугад уже совершенно не хотелось. Пока мои способности не восстановятся, мне придется топать на своих двоих.
     Внезапно я услышал, как где-то в глубине, начали раздаваться звуки, напоминающие барабаны. Они нарастали, а вместе с ними и мое сердцебиение. Ноги сами пустились наутек, и зажигалка почти сразу же погасла, но я остановился только тогда, когда задумался о вероятности падения в какую-нибудь замечательную пропасть.
Пройдя медленно и аккуратно еще метров двадцать, я наткнулся на другой коридор, который упирался в большой освещенный зал. В относительной близости кто-то ужасно голосил и визжал, поэтому я в целях спасения собственной шкуры схоронился за одной из громадных колонн, осторожно из-за нее выглядывая. Через зал на всех парах неслось девять человек, от мала до велика, напуганных до чертиков. В разношерстной компании особо выделялся старец с изумительной бородой, задававший темп всей гонке и покрикивавший на спутников на непонятном языке. Потом я увидел, от кого они убегали, и почувствовал в себе силы решительно на любой переход. Расправил плечи и дал деру.
***
6. Immigrant song
     Возможно, прошли годы реального времени со знаменательного дня, когда я на виду практически у сотни туристов тиснул черепушку, которая по моему убеждению должна была то ли дать мне какие-то новые способности, то ли развить имеющиеся, я не силен в интерпретациях туманных фраз. Чушь собачья. Ничего она не дала кроме чувства глубокого удовлетворения, когда я избавился от своего сомнительного спутника. Я предполагал сначала назвать его Бобом и вести философские беседы томными ночами, но мы не сошлись темпераментами – в напарники мне достался жуткий молчаливый зануда.
     В общем, наши с Бобом пути разошлись в каком-то местечке, название которого вам ничего не скажет, а мне и подавно, кроме того, торговый автомат в здании вокзала зажевал мою последнюю купюру, испортив остаток и так неважнецкого вечера. Да, давно это было, полагаю, и вправду прошло несколько лет, если судить по тому, что воспоминания уже немного подернулись дымкой.
      Я накопил определенную сумму денег, изымая их у населения сравнительно честными путями, что в один прекрасный день вызвало резкое недовольство властей. Кажется, мое страховое агентство немного перегнуло палку, и мне пришлось в экстренном порядке, прижав к груди увесистый саквояж, набитый бумажками, имевшими в том мире особую ценность, бежать на лайнер, отправлявшийся в так называемый Новый Свет. Вместе со мной бежали парнишки, которые выиграли свои билеты то ли в кости, то ли в покер, один из них беспрестанно верещал на странном языке, видимо, выражая свою радость от выпавшей на их долю удачи. Что же, полагаю, так и будет, когда я ошибался в подобных вещах?
     Мое место по определению не могло быть в первом классе среди напомаженных и изнеженных аристократов, формально ворочавших миллионами, а на деле неспособных самостоятельно завязать себе шнурки. Чертовы нобили вечно мнят о себе непонятно что, рассуждают о десятках поколениях чистой крови, словно в этом была какая-то их личная заслуга. Третий же класс тоже был не для меня – в воздухе было бы больше угольной пыли и пота, чем кислорода, не думаю, что смог бы долго лежать в каюте, уставившись в потолок и наслаждаясь запахами тел своих соседей.
     В общем, вы поняли, что я остановился на золотой середине.
     Не буду вдаваться во все нюансы моего плавания, я их все равно не помню, скажу только, что погружение в процесс во всех смыслах было глубоким, подробности вы можете поискать самостоятельно, думаю, и в вашем мире происходило что-то подобное. Так или иначе, я оказался среди выживших после одной из самых кошмарных морских катастроф в истории человечества после затопления Атлантиды.
     Когда я, стоя на носу спасшего нас судна и пытаясь свести все свои обрывочные воспоминания (я был напуган до чертиков, много бегал, истошно орал и много часов подряд греб в спасательной шлюпке, поэтому выстроить какое-то приличное повествование у меня не получалось) поднял голову от уже промокшего из-за постоянной мороси блокнота, то был награжден ликом женщины, словно выплывавшей навстречу мне из тумана, который отпечатался в моей памяти навсегда. Теперь я точно знал, что мы приплыли в нужное место. С этого момента я начал считать себя официальным переселенцем согласно местным законам.
***
7. Cavernous rock
     Мне кажется, я прожил в том месте самые лучшие годы. Это было сложное и непростое время, но видели бы вы, как трудились люди, населявшие те края! За считанное десятилетие облик страны изменился благодаря технологии армирования бетона, давшей старт массовому строительству небоскребов. Сотни тысяч людей каждый год прибывали на эту благодатную землю, расселяясь по ней и наполняя улицы городов самыми причудливыми словами и наречиями.
     В конце концов, я осел в месте, которое гордо именовалось «Калифренией». Сидя на крыльце, я бренчал на гитаре и пил кофе, строя планы на грандиозное убийство вечера, который томным быть в том месте не мог по определению. На прошлой неделе всего в часе езды произошла какая-то заварушка, в которой были зарезаны люди. Говорили, что это сделали какие-то сектанты, которых больно много в последнее время расплодилось – каждый из них считал своим долгом сказать, что «нет войне, даешь рок-н-ролл», но как именно этот рок-н-ролл прокормит многомиллионное население страны, почему-то не уточняли.
     Как обычно, ничто не предвещало бурю, поэтому ощущение контакта, которое я уже успел позабыть, застало меня врасплох. Это было сродни ядерному взрыву на заднем дворе вашего дома, если вы понимаете, о чем я. Не было желания противостоять вызову, да и необходимость в этом, как я понимаю, пропала давным-давно, поэтому я «снял трубку» и даже нацепил на лицо подобие улыбки.
     Перед глазами предстала вся наша семья практически в полном составе. Еще секунду назад они явно все сидели, напряженно уставившись в мою точку, очевидно, это был портрет. Теперь же, увидев мое лицо, некоторые из них явно выдохнули с облегчением, впрочем, мой брат, до которого очевидно только что дошло, что я жив и прекрасно себя чувствую, насупился и отвел глаза, сделав вид, что его интересуют совершенно другие вещи.
     Словно по команде все люди в комнате протянули ко мне руки, и меня тряхнуло током с такой силой, словно брачные игр нескольких пар угрей проходили точно у меня под задницей. Открыв глаза и смахнув слезы, я обнаружил, что сижу в холле, в котором я не был уже много лет.
     С портрета на стене на меня гордо взирал мужчина, от которого по слухам несколько тысяч лет назад и пошел наш род. Уже давно были стерты из памяти события тех лет, а от государства практически не осталось ничего, кроме нескольких строек в книгах, но силой от этого портрета, выполненного чуть ли не его дедом, веяло так, что я чуть было не шлепнулся навзничь, когда мои глаза столкнулись с его нарисованными, презрительно на меня смотревшими с холста.
     Я был дома.
***
8. Engenium
     Оказалось, с точки зрения местного летоисчисления, меня не было около трех лет, по моему же личному календарю прошло не меньше шести десятков по самым скромным подсчетам, и я уже давно перестал быть тем юнцом, который в ужасе сбежал через картину, разбрызгивая собственную кровь. Конечно, я не сравнялся с собственными родителями по возрасту, по их словам им было несколько столетий, но младшим среди всех детей я точно быть перестал.
     Мой братец только с его слов воспылал ко мне любовью, но всей мимикой он показывал, что мне следует избегать встречи с ним вне поля зрения кого-либо из наших родственников, в общем, полагал, что держит меня в тонусе. Я искренне в этом сомневался и разок намекнул, что готов поохотиться с ним вместе без свидетелей, вытянув прямо из воздуха под его носом достаточно острый кинжал. Не скажу, что это его сильно впечатлило, но явных намерений идти на конфликт стало чуть меньше. Родители наблюдали за нами и не делали ни малейшей попытки вмешаться. Не то, чтобы их не волновало благополучие двух оставшихся при них сыновей, просто от нас мало что зависело в настоящее время. Земли и титулы наследовала лишь старшая дочь, брак которой сейчас был лишь вопросом времени, и на организацию которого были брошены все ресурсы семьи.
     В целом, меня приняли с любопытством, но без энтузиазма, как потерявшуюся собаку, которая нашлась несколько лет спустя, но о которой все уже почти успели позабыть. Мне опять выделили мою комнату, в которой, как я понял, раньше был склад мебели и всякой всячины, что, признаться, не сильно меня расстроило. Окидывая взглядом свои старые наброски, я понял, что жизнь в них еле теплилась, но все еще была, и я с легкостью мог бы использовать их для перемещений в случае скорого желании покинуть это место.
***
9. What a funk?
     И вновь все смешалось. Свадьба моей сестры утонула в процессе приготовлений к ней, чему я немало способствовал, расхаживая по дому и щедро делясь своими бестолковыми комментариями, вводя кого-то в ступор, а кого-то выбешивая самым явным образом. Наконец, меня попросили съездить в город на пару дней, развеяться и сбросить напряжение, что я и сделал с огромным энтузиазмом.
     Ноги сами привели меня в один из баров, в котором я когда-то частенько появлялся. Я был уже давно совсем иным, а вот бар – напротив, остался прежним, тем же самым пристойным заведением, готовым предоставить своим посетителям столы и стулья вместе с напитками.
     На сцене была все та же группа, что и три года назад, игравшая примерно такую же музыку. Может быть, музыканты стали играть чуть лучше, но на общую картину это сильно не влияло, в любом случае это было архипосредственно. Единственное, что скрашивало тоску от бесцельно потраченного времени – стакан в руке, который, впрочем, уже не манил так, как ранее, видимо, просто это стало скучно в один не самый прекрасный момент.
     Иной раз грустно осознавать, что прошло время, ты поменялся, твои взгляды поменялись. Встретившись с людьми из прошлого, или увидев место, имевшее для тебя когда-то определенное значение, ты обнаруживаешь, что твои старые товарищи остались прежними балбесами и живут прошлым, а та стоянка или какая-нибудь площадка, где вы пили пиво в юном возрасте, уже давно заросла травой. В худшем же случае ты встречаешь старого друга, а он проходит мимо тебя, делая вид, что вы незнакомы вовсе.
     Разочарованный я вышел из бара и отправился дальше в ночь по своим ужасно важным делам.
***
Эпилог
     Несколько месяцев я валял дурака, пока меня не начали преследовать странные видения. В абсолютной тишине древний старец в балахоне с неряшливой бородой плыл по мутной реке на лодке и смотрел своими светлыми глазами прямо мне, сидящему на берегу, в лицо. Он пытал меня своим взглядом, пока не скрывался из виду, а во след ему шли вереницы людей. Странные человечки мычали и махали ему руками, призывая остановиться, но старец их игнорировал, глядя только на меня.
     Так продолжалось до тех пор, пока я не решил убедиться в том, могу ли я контролировать свои сновидения. Сначала я поиграл с ландшафтом заставив в отдалении вырасти цепь горных вершин. Верхушки были украшены снегом, словом, я руководствовался сборником третьесортных банальностей. Потом за спиной у старика мало-помалу начала появляться растительность, явно украсив собой бесконечно серую каменистую почву. Пока получалось неплохо.
     Следующим шагом было заставить старца причалить к берегу, что у меня получилось в лучшем случае, с сотого раза – до этого старик упорно сопротивлялся и умудрялся в самый последний момент оттолкнуться от берега, чтобы продолжить свое молчаливое плавание, не сводя с меня глаз.
     Наконец, он остановился и стал выжидающе на меня смотреть. Я медленно встал, и, отряхнувшись, подошел к нему. Вблизи дед выглядел еще хуже, кроме этого я понял, что сновидения передают запахи. Старик протянул руку, украшенную желтыми кривыми ногтями и перевернул ее ладонью вверх, словно требуя плату. Я почувствовал, как мой правый карман налился тяжестью, словно кто-то в него положил увесистый кусок металла, возможно, большую монету. Однако я также чувствовал, что доставать ее точно не следует. Не так давно я вовсю занимался терраморфингом в этом странном месте, полагаю, одну несчастную монету я в состоянии заставить исчезнуть из своего кармана. Надеюсь, я не закряхтел перед старцем от усилия, больно это комично бы выглядело.
     Я выжимал из себя скупые гримасы, пытаясь избавиться от монеты. Дед терпеливо ждал, словно смирившись со своей дальнейшей участью. Путем могучего усилия, я распрощался с монетой, и старик это определенно почувствовал. Он попытался замахнуться веслом, но я был быстрее и слегка толкнул его в грудь, чтобы он понял, кто тут главный. Определенно именно я имел власть над событиями, и мне хотелось узнать, что именно скрывается за горизонтом, поэтому я смело забрался в лодку и велел деду править.
     Все это время я пытался игнорировать людей, стоявших на берегу и с самым живым любопытством, следящих за разворачивающейся драмой. Их было десять, а что они символизировали попробуйте придумать сами. Я помахал им рукой, вежливо намекая на прощание, а также на то, что они мне совершенно безразличны.
     А воды Стикса понесли нас со стариком дальше.