ГЕЙЛ ЧАРЛЬЗ "БЕЗ КУПЮР" CDLA05057

1. 17:23
2. 09:01
3. 12:25
4. 12:13
5. 08:31
6. 05:05

ТТ 64:43

В 1990-м году я впервые попал в Нью-Йорк, и около первой The Knitting factory сфотографировался 'Поляроидом' с уличным саксофонистом. Который, как мне потом стало казаться,  вполне мог быть Чарльзом  Гэйлом. Увы, проверить не удастся, потому что в Шереметьево из моей сумки вытащили две коробки с магнитофонными кассетами и этой одной-единственной фотографией. Еще через полгода  я снова ехал туда же, в Нью-Йорк и перед отъездом встретил  Колю Дмитриева с Владимиром Резицким. Счастливчик! -в один голос сказали они, услышишь Чарльза Гэйла - за эти полгода в Европе уже разошелся слух о том, Гэйл -  новое воплощение  Джона Колтрейна и Альберта Айлера в одном лице. С той разницей, что об уличном авангардисте 80-х заговорили, когда ему было уже пятьдесят, в то время, как Колтрейн умер в возрасте сорока одного года, а Айлер и того моложе  - в тридцать четыре…     Гэйла я в тот раз не увидел и не услышал.  Но, говорят, он продолжал регулярно появляться на улице со своим саксофоном, хотя критики уже называли его альбом  Touchin' On Trane (FMP) событием  десятилетия. Чуть ли не единолично возродившим джазовую свободу 60-х в то время, как испытанные  колтрейнисты давно уже играли самбы-румбы или ретро-мэйнстрим. ---- Коля Дмитриев упорно говорил о том,  что хочет 'привезти' Гэйла еще  лет за пять до конца прошлого столетия, хотя - кроме фестиваля Резицкого  в Архангельске -  его, в сущности, еще некуда было 'привозить'.  После того, как я послушал запись концерта американского саксофониста в 'Доме', я понял, почему. Гэйл и Коля похожи в самом главном - творческом и человеческом. Оба за свободное искусство, в котором   no bills - без купюр, без шумной рекламы, без пачки ассигнаций, без юридической казуистики (все это, как ни странно, входит в понятие bill).  Гэйл, повинуясь только своему внутреннему  ощущению  свободы  выбора, переходит от рояля к тенор-саксофону, от угловатых пассажей Телониуса Монка - к буги-вуги, начинает один джазовый стандарт, но  заканчивает  совсем другим   - так же, как когда-то на улице нью-йоркского Даунтауна.  Точно так же Коля Дмитриев строил свой 'Дом'. Почему-то мне кажется,  что - если бы  Коля пережил Чарльза Гэйла, то  душа афроамериканского музыканта переселилась бы в Колю. Но в реальности  получилось так, что 63-летний Гэйл - высокий, по-юношески гибкий  в этой самой записи с каждым разом становится все больше  и больше похожим на Николая Дмитриева. Которому уже никогда не будет больше сорока восьми. Дмитрий Ухов